"Бойтесь нашего гнева"
ПОТЕРЯННЫЕ И ПРОКЛЯТЫЕ
Легион Гвардии Смерти, ужасающие Чумные Десантники Нургла, давно завоевали репутацию неумолимой и ужасной угрозы Империуму Человека. Но так было не всегда. Десять тысяч лет назад, Гвардия Смерти были одним из двадцати изначальных Легионов Космического Десанта, задачей которых являлась защита Человечества под предводительством Императора и внушающего страх Примарха, Мортариона.
читать дальшеПРОИСХОЖДЕНИЕ
Когда двадцать Примархов Императора были рассеяны по галактике, один из них, как повествует Стигийские Свитки (Stygian Scrolls), попал на мрачный и угрюмый мир, и упал прямо посреди поля сражения, на котором мертвые тела лежали на многие лиги во всех направлениях. Эта планета называлась Барбарус (Barbarus), постоянно покрытая удушающим туманом, и на горных вершинах которой правили варлорды, имеющие фантастические силы и ужасающие аппетиты, в то время как поселения людей располагались в низинах, где была не столь ядовитая атмосфера. Живые люди Барбаруса жили бесцветной жизнью крестьян, неустанно работая днем под солнцем, которое практически никогда не пробивалось полностью через туман, и, дрожа в страхе по ночам, ожидая того, что может прийти во тьме свыше.
Величайший из повелителей стоял в триумфе на поле боя, наслаждаясь своей победой, до тех пор, пока тишина не была разорвана детским криком. Легенды гласят, что лорд шел по морю человеческих тел день и ночь, в своем скрипящем боевом доспехе, привлеченный криком ребенка. В первый момент он хотел прервать жизнь младенца, но простой человек не мог выжить в ядовитых высотах Барбаруса, не говоря уже о ребенке, который не просто выжил, а который еще и кричал. Несколько долгих мгновений он смотрел на существо, которое выглядело как человек, но, несомненно, было чем-то большим; затем подобрал ребенка и унес его с места резни. Несмотря на все свои могучие темные силы, лорд не имел того, что обещало ему обладание этим ребенком - сына и наследника. Рожденному в смерти, на поле смерти, лорд дал сироте имя Мортарион: дитя смерти.
Лорд испытывал пределы возможностей своего воспитанника. Он точно определил, как высоко в ядовитом тумане может выжить дитя, и ниже этой линии воздвиг крепость из камня, и облицевал ее чёрным железом. Свою же крепость он перенес выше, на самую вершину Барбаруса, там, где туман и сам воздух был смертелен даже для сверхчеловека Примарха. Мортарион рос в окружении странного и мрачного мира, в цитадели из сырого серого камня и чугунных заборов, где сам воздух был смертью, а солнце не более чем тусклое пятно в небе. Это был мир, в котором многочисленные лорды вели вечную войну, возглавляя армии големов из сшитых вместе тел мертвецов, и чудовищных формоизменителей (shapeshifters), которые были более монстрами, чем людьми. Для того чтобы выжить Мортарион должен был учиться у своего повелителя, он жадно поглощал знания: от боевой доктрины до древних секретов, от создания различных приспособлений до стратегических хитростей. Он рос и взрослел, воспитываемый своим мрачным окружением. И, тем не менее, он оставался Примархом, ребенком Императора, стойким к ядовитому туману гор, несмотря на отсутствие солнца и должного пропитания. Мортарион имел острый как бритва разум, который рождал вопросы, на которые не желал отвечать его лорд.
Все более и более его вопросы кружились вокруг странных существ, которые жили в долинах ниже ядовитого тумана, и на которых лорды охотились ради тел для оживления или ради жертв для проклятий. Его мастер держал Мортариона как можно дальше от человеческих поселений, как только мог, но сам факт недоступности подкармливал его растущее любопытство. И наконец пришел день, когда Мортарион был более не в силах стерпеть. Мортарион сбежал из его темницы через подземелья. И последнее что он слышал, впускаясь вниз с гор, был голос повелителя, единственного отца, которого он знал, который кричал в миазматической тьме с высоких зубчатых стен крепости, отказываясь от Примарха из-за его предательства, и предупреждал, что возвращение Мортариона будет означать смерть.
Спуск с гор был для Мортариона облегчением - в первый раз его легкие наполнялись воздухом без яда. Он ощущал ароматы готовящейся пищи, свежескошенной травы, слышал голоса, не замутненные туманом, и впервые он слышал смех. Молодой Примарх понял, что оказался среди своего вида, и что "хрупкая добыча" ('fragile prey'), как называли людей лорды наверху, были его собственным народом. И вместе с этим понимание пришел гнев. Он твердо решил принести справедливость обитателям низин, которую столь долго отнимали у них темные силы обитающие наверху.
Принятие Мортариона среди людей низин не было простым. Несмотря на то, что он видел в них собратьев, для них он лишь слегка отличался от монстров наверху. Возвышающийся над ними всеми, бледный и мрачный, с пустыми, белесыми глазами, он был похож на все те страхи, которые сходили к селянам по ночам. Он видел, что внушает ужас почти всем. Они рассматривали его с подозрением и опасением. Это больно ударило молодого Примарха, но он принял это, используя его большую силу для работ на полях по сбору скудного урожая, уверенный в том, что возможность показать себя еще появится. И когда пришли сумерки, он был готов.
Из темноты пришли волочащиеся твари. Младший из лордов пришел в поселение, ведя своих рабов, которые с тихой, безжалостной силой собирали и уносили все что могли, для темных целей своего повелителя. Крестьяне сражались как могли, факелами и сельскохозяйственными инструментами, переделанными в самодельное оружие. Они знали бесплодность своих усилий, и знали, как все это закончится. И тогда среди них встал Мортарион с огромной двуручной косой, использовавшейся для сбора урожая. Он врезался в ряды врагов со всей рожденной гневом силой и многих уничтожил, заставив остальных бежать за пределы деревни. Лорд улыбался, смотря на то, как к нему приближается Мортарион, и отступил в ядовитые гущи тумана, куда, как он знал, мятежные люди не смогут за ним последовать. Он все ещё улыбался, когда Мортарион настиг его в ядовитых парах, и востребовал мести за "хрупкую добычу" внизу. С тех пор место Мортариона среди жителей низин никогда не подвергалось сомнению.
Когда Мортарион стал старше, он научил людей Барбаруса всему, что он знал о войне. Слово о его деяниях быстро распространялось, и многие приходили к нему учится. Медленно, но верно, деревни становились укрепленными цитаделями, а деревенские жители эффективными защитниками. В конце концов, Мортарион путешествовал по землям своего народа, обучая, тренируя, а при необходимости и защищая поселенцев. Но всегда окончательная победа ускользала из рук Мортариона: темные силы всегда могли отступить под неприступную защиту ядовитых туманов. Его люди могли вести только оборонительную войну, и это следовало изменить.
Мортарион выбрал самых сильных, живучих и стойких жителей Барбаруса, и сформировал из них небольшие подразделения, которые он учил сам, преподавая уроки не только защиты, но и нападения. Кузнецы, по его заказу, ковали не только оружие, но и специальные доспехи, которые он вместе с лучшими ремесленниками разработал, чтобы они помогали выжить в ядовитом тумане не только Мортариону, но и его последователям.
Монография Инквизитора Мендикофа, "Кольчуга Смерти" (Cataphract of Death), рассказывает о ныне всем известном результате всех этих приготовлений. Когда один из лордов в очередной раз спустился с гор, он был отброшен силами жителей деревни, и когда он начал отступать в ядовитые вершины Барбаруса, Мортарион и его свита воинов, оснащенная примитивными фильтрующими шлангами и дыхательными устройствами, последовали за ним. Впервые на памяти живых добыча принесла смерть в царство смерти, уничтожив лорда и вырезав всю его армию. Мортарион непрерывно работал над усовершенствованием аппаратов дыхания, и его армия, теперь известная как Гвардия Смерти, проводили кампании все выше и выше в горах, встречаясь со все более ядовитым мором. Постоянный контакт с высокими дозами токсинов придавал Гвардии Смерти все больший иммунитет к ядам Барбаруса, и в этом они стали походить на своего создателя и чемпиона.
Только самые высокие и ядовитые вершины были недоступны для Мортариона и его Гвардейцев, и после нескольких месяцев непрерывных войны в ядовитых глубинах, только один лорд остался в живых, тот которого Мортарион прекрасно знал. Концентрация ядов на вершине лорда была столь велика, что даже сам Мортарион подвергался смертельной опасности, и он вместе со своими Гвардейцами отступил. Но по своему возвращению, он обнаружил, что мир снова вышел из-под его контроля.
Вернувшись вместе со своими собратьями воинами, Мортарион обнаружил, что деревня полна жизнью, как никогда ранее. У всех на устах было прибытие чужака, обладающего великим могуществом, который обещал спасение. Настроение Примарха омрачилось. Всю свою жизнь он шел к этой победе, и теперь прибытие чужака, с неизвестными намереньями, который мог украсть у него его победу и его триумф, ему совершенно не нравилось.
Рассказчики повествуют о том, что Мортарион распахнул дверь в главный зал поселения. Он увидел, сидящим за банкетным столом, чужака, который был во всем противоположен ему. Там где он был бледен и мрачен, чужак был цветущим, его кожа имела бронзовый цвет, а его тело было примером совершенства. Люди приветствовали Мортариона с большим энтузиазмом. Несмотря на те изменения, которые претерпел Мортарион под действие ядов Барбаруса, то родство, которое было между ним и чужаком, было ясно видно всем. Он приветствовал чужака с плохо скрытой враждебностью, которая быстро переросла в откровенную ярость, когда он узнал о намереньях чужака. Старейшины говорили ему о том, что чужак предлагает место в расширяющемся звездном братстве человечества, и избавление от угрозы с вершин. Мортарион почувствовал, что момент его величайшего триумфа ускользает он него. Сжимая рукоятку своей двуручной боевой косы так, что побелели костяшки пальцев, он заявил что ему и его Гвардии Смерти не нужна помощь, чтобы закончить их поиски правосудия.
Говорится о том, что чужак спокойно бросил вызов утверждению молодого Примарха, указав на то, что он и его Гвардейцы уже один раз не смогли достичь вершины, и затем бросил перчатку. Если Мортарион сможет победить высшего лорда в одиночку, то чужак пообещал покинуть Барбарус и предоставить его своей судьбе. Если же он потерпит поражения, то Мортарион должен будет присоединиться к Империуму Человека и дать клятву вечной верности ему.
Несмотря на протесты Гвардии Смерти, Мортарион сказал, что он в одиночку уничтожит последнего повелителя, которого он ранее называл отцом. Если он и знал о том, что он не сможет выжить на самой вершине Барбаруса, то не показал и виду. Он неумолимо карабкался вверх, движимый желанием сойтись лицом к лицу со своим бывшим мастером, и призвать правосудие на голову лорда. Но несомненно, самой большой причиной такого упрямства было желание доказать чужаку свою правоту и показать свою силу.
Поединок, который должен быть случится, был беспощадно короток. Мортарион, задыхающийся от ядовитого газа, ибо его дыхательные механизмы начали гнить в ядовитой атмосфере, шатаясь пришел к вратам цитадели, и вызвал повелителя на бой. Последнее что он видел, перед тем как впасть в беспамятство, это была фигуру Повелителя Барбаруса, который шёл к нему, чтобы привести в исполнение обещание, данное Мортариону при его бегстве. И тогда чужак встал между ними, не страшась ядовитого тумана, и поверг повелителя одним ударом сияющего меча.
Мортарион сдержал свою клятву. Когда он пришел в себя, он опустился на одно колено и дал вечную клятву верности чужаку, за себя и свою Гвардию Смерти. Только тогда чужак явил свое истинное лицо Императора Человечества и истинного отца Мортариона и поведал о службе, которую он потребует от юного Примарха: командование четырнадцатым Легионом Адептус Астартес Космических Десантников.
Либрам Примарис (Libram Primaris), или Книга Примархов, повествует о том, как Мортарион и его личная Гвардия Смерти принесли свойственную им неустанность, безжалостность и стойкость в Легион, появившийся из его генокода и принявший название его личной свиты. Сила Легиона была познана всеми в Империуме сразу после того, как Мортарион занял свое место в его главе, но он никогда не мыслил свое места в Империуме за пределами поля боя. Мортарион был мрачным Примархом, который был зациклен на уничтожении всех угнетателей галактики. Дружелюбность других Примархов была чужда ему. Теневой Журнал Балерофона, Библиария Темных Ангелов, рассказывает о том, что только в двух собратьях Примархах нашел он родственные души: в Ночном Охотнике, устрашающем Примархе Повелителей Ночи, и в Горе, Вармастером Империума и правой руке Императора. Гор более всех других ценил Гвардию Смерти. Он часто располагал Гвардейцев в центре боевой линии Имперских войск, рассчитывая, и не без основания, на то, что силы врага разобьются о непоколебимую стену Гвардии, и их можно будет добить ударом с боков. Вместе с Лунными Волками Гора и Повелителями Ночи Ночного Охотника, Гвардейцы составляли беспощадно эффективную комбинацию.
В харизматическом Вармастере Мортарион нашел наставника, который, казалось, понимал его цели и методы. Столь близкими были отношения Мортариона, что сразу два Примарха, Робаут Жиллиман, Примарх Ультрадесанта, и Коракс, Примарх Гвардии Ворона, пришли к Императору со своим сомнениями в лояльности Мортариона Императору. Его история об обретении верности Императору через собственную неудачу была широко известна, и те, кто знал Мортариона догадывались, что это гложет его. Император ответил тогда, что не имеет причин сомневаться в своем сыне, и верность Гору фактически означает верность Императору. В этом смысле Император не мог ошибаться более...
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
На дикой планете Давин Вармастер Гор и его Легион, теперь именуемый Сыны Гора, попал под власть Хаоса. Прежде чем он покинул планету, он полностью отринул свою верность Императору, а также перетянул некоторых Примархов и Боевых Братьев половины Имперских Легионов к силам Хаоса. Транскрипты Совета Харона, который расследовал обстоятельства Ереси Гора, говорят о том, что в отличие от других Легионов, Гору не потребовалось подвергать Гвардию Смерти ритуальной одержимости, для того чтобы склонить их к предательству Императора. Гор пообещал им, что старый порядок падает, и на его месте воцарится новый, справедливый закон сильного. Мортарион обратился против Империума, так же как он обращался против лордов Барбаруса, и присоединился к мятежу, который мог привести к полному краху Империума Человека, известному как Ересь Гора. Он ещё не знал, какую цену ему придется заплатить за свое предательство.
Гор был прекрасным стратегом и знал, что сердцем Империума является Терра, и с самого начала восстания именно она была его конечной целью. В большой спешке он собрал большие силы и ринулся, желая атаковать и захватить сердце самой Терры, Императорский Дворец. Мортарион с самого начала был полон решимости находиться рядом с Гором в этой битве и вместе с войсками мятежного Вармастера он отправился, через варп прямо в пасть самому худшему своему кошмару.
Флот Гвардии Смерти оказался запертым в самом центре огромного варп-шторма, и навигаторы флота не могли ни вывести корабли за его пределы, ни даже вывести корабли обратно в реальное пространство. Флот беспомощно дрейфовал в Имматериуме, когда пришел Разрушитель (Destroyer).
Для Мортариона и его Гвардии Смерти не было кошмара хуже, чем чума, которая сделала их легендарную стойкость бесполезной. Это были воины, которых Человечество посылало завоевывать миры, на которых ни один обычный человек даже просто существовать не мог, не говоря уже о том, чтобы сражаться и побеждать. Мор, инфекции, токсины и заражение: не было такого окружения, которое Мортарион и его Гвардейцы не могли преодолеть, до того как чума не пришла на корабли их флота. Она поселилась в их телах, разлагая и надувая их однажды сверхчеловеческие тела, превращая их в ужасные, отвратительные гротески. Она делала их отвратительным и больными внутри, и каждый взгляд на самих себя только ухудшал положение и настроение. И, тем не менее, они не могли умереть, их стойкость стала их худшим врагом. И то, что переживал Легион, было лишь бледным подобием того, что перенес сам Мортарион. Для него это стало возвращением на Барбарус, без спасительного беспамятства, в которое можно было бы сбежать, или без Императора, который мог его спасти.
Что он чувствовал в эту ужасные часы, как он переживал потерю всего, за что он сражался до этого, и как он осознавал всю тяжесть проклятия, которое он возложил на свой Легион, только самому Мортариону известно. Не в силах более переносить эту муку, Мортарион воззвал к самому Имматериуму, предложив свой Легион и саму свою душу в обмен на избавление. И сущность Имматериума ответила на его призыв, наверное, ожидала его все это время. Из глубин варпа пришел ответ от Великого Бога Хаоса Нургла (Nurgle), Властелина Разложения и Отца Болезней, который принял Легион как своих верных слуг и Мортариона как первого среди них.
Флот Гвардии Смерти, который вышел из варпа в конце путешествия к Земле, мало напоминал тот флот, который вошел в него. Сияющие бело-серые доспехи Имперских чемпионов потрескались и частично разрушились, не в силах сдерживать полусгнившие тела Десантников Нургла, наполненные разложением и болезнями. Их оружие и военные машины теперь наполнились болезненным колдовством Хаоса, многочисленные демоны роились вокруг их танков и пушек, покрытых слизью и гноем. Само имя Легиона, Гвардия Смерти отошло на второй план, оно более не отражало того ужаса, который шествовал по планетам Империума. Для своих врагов, для своих союзником, и даже для самих себя Гвардейцы Смерти стали Чумным Десантниками (Plague Marines).
В конце концов, Гор пал и его силы потерпели поражения, рассеявшись поперек космоса и, в конечном счете, скрывшись в гнойной ране, известной как Глаз Ужаса. Мортарион и его Чумные Десантники также отступили, но они не бежали в беспорядке, как многие другие Легионы.
Даже в проклятии Гвардия Смерти сохранила свою стойкость, и отступила в Глаз Ужаса в полном боевом порядке. Силы Лояльных Легионов и подразделения Имперской Гвардии не раз и не два разбивались о них, в бессильных попытках уничтожить предателей.
Внутри Глаза Мортарион объявил одну из планет своей собственностью, и с тех пор она получила наименование Чумная Планета (Plague Planet). Её местоположение в ткани реального пространства идеально подходило для налетов на планеты Империума. Мортарион так изменил планету, и так защищал ее со своими Чумными Десантниками, что Нургл Нечистый произвёл Мортариона в демоны, и дал ему то, что Гор дать ему не смог, - свой собственный мир. Мортарион стал правителем мира ужаса, яда и отчаяния. Мортарион вернулся домой.
РОДНОЙ МИР
Барбарус был диким миром, который вращался вокруг тусклого желтого солнца, и его миазматическая атмосфера была наполнена ядовитыми веществами. Самые ядовитые газы поднимаются к самым облакам, превращая поверхность самой планеты в мир долгих ночей, и коротких блеклых дней, без звездного и солнечного света. Для человека атмосфера пригодна для дыхания только в низинах, около болот и в ущельях многочисленных горных пиков, которые охватывают весь мир. Существа, иммунные к ядам высшей атмосферы, строили огромные серые цитадели на самых высоких пиках гор. Когда на планету прибыли люди ужасающие природные условия их нового дома быстро низвели их до предфеодального уровня. Непостижимые силы высших существ, их способность выживать там, где люди не могут даже дышать, и, прежде всего их желание охотиться и экспериментировать над людьми, заставили поселенцев приписывать этим существам средневековый супернатурализм. Кем были эти темные повелители не известно и до сих пор.
После своего присоединения к демоничеству (daemonhood) сознательно или нет Мортарион воссоздал на Чумной Планете прообраз Барбаруса. Жители планеты ютятся в небольших деревеньках на поверхности планеты, обслуживая их повелителей Чемпионов Мортариона и других демонических избранников Нургла, проживающих в могущественных цитаделях свыше их. Смертельно больные существа, которые должны быть мертвыми, и которые, тем не менее, отвергают смерть, бродят по лесам и болотам планеты, и над всеми ними возвышается правитель планеты, Мортарион, восседающий на престоле на самом высоком пике планеты.
БОЕВАЯ ДОКТРИНА
Мортарион был прекрасно образован, но в тоже время имел весьма узкую специализацию. Вопросы культуры, истории и искусства были абсолютно чужды для него, но в делах касающихся смерти, он был, несомненно, одаренным человеком. Он верил в то, что победа достижима через чистую непреклонность и распространил эту этику среди своих Гвардейцев Смерти. Их оружие и доспехи редко имели какие-либо ремесленные улучшения, а также несли на себе мало декоративного орнамента, но, тем не менее, функционировали просто прекрасно. Гвардейцы Смерти не пытались превзойти противника в маневре или ввести его в заблуждение, они просто выбирали наилучшее место для решающей битвы, и сокрушали противника, после того как тот разбивался о боевые порядки Гвардии. Не было никаких условий боя, которые бы внушали Гвардейцам Смерти страх. То, что ремесленники Мортариона не могли компенсировать устройствами и приспособлениями, Гвардия Смерти преодолевала благодаря своей знаменитой стойкости.
Мортарион познавал искусство войны в гористой местности без поддержки машин. После того как он возглавил Легион Космического Десанта, от других Примархов он научился ценить достоинства и выгоду таких боевых машин, но, несмотря на это, он отдавал первенство пехоте, которая так и осталась отличительным знаком Гвардии Смерти.
Мортарион предпочитал использовать большие массы пехоты, хорошо вооруженной и подготовленной на индивидуальном уровне. Он требовал от своих солдат умения сражаться в любом типе атмосферы и практически не применял такие изощренные виды войск, как штурмовые взводы с прыжковыми ранцами и боевые мотоциклы. Фактически Гвардейцы Смерти никогда не имели посвященных штурмовых и тактических взводов; все его Космические Десантники, как требовал Мортарион, умели одинаково пользоваться болтером, болтпистолетом и оружием ближнего боя, сражаться практически любым оружием. Такая доктрина прекрасно подходила для использования Тактической Брони Дредноута, и Гвардейцы регулярно использовали Терминаторов перед Ересью. Гвардия Смерти особенно хорошо зарекомендовала себя в таких рискованных миссиях как зачистка космических скитальцев (spacehulk), и Чумные Десантники закрепили этот успех, используя скитальцев для распространения болезней, чумы и культа Нургла по всему Империуму. Боевая доктрина, которую они прекрасно использовали еще при жизни, теперь прекрасно подходит Чумным Десантникам Нургла.
ОРГАНИЗАЦИЯ
Изначально Мортарион являлся пехотинцем, и с самого своего основания доктрина Гвардии Смерти строилась на пехоте, и на необходимости вооружить и оснастить каждого пехотинца как можно лучше. Повиновение распространялось через каждый разряд: сержанты подчинялись капитанам, а те в свою очередь самому Мортариону. Если о каком-либо Легионе можно сказать, что он был единым целым, то это Гвардия Смерти. В результате Гвардейцы Смерти всегда имели небольшое количество Рот. За всю свою историю они никогда не имели более семи Рот одновременно. Но при этом каждая Рота была больше чем у всех остальных Легионов, наполненная отрядами пехоты, и имеющая свои собственные взводы Терминаторов.
С тех пор как Мортарион попал под влияние демонов, его командная рука ослабла, и со временем Легион разделился на несколько отдельных подразделений. Чаще всего воины Гвардии Смерти сражаются в пешем порядке или в лучшем случае сопровождаются безумными чумными Дредноутами. Небольшое количество танков и других транспортных средств Легиона все еще функционируют, хотя их ремонт и обслуживание не считаются важными для Чумных Десантников, которые посвятил себя Воплощению Гниения и Разложения. Но некоторые такие машины продолжают служить на поле боя, населенны демоническими сущностями или ордами Нурглингов (Nurgling), роями мелких тварей Нечистого Повелителя. Армии Чумных Десантников нередко были замечены организованные в семь взводов по семь десантников в каждом. Это является не только далеким отголоском организации древнего Легиона в далеком прошлом, но также семь считается священными числом сил повелителя Гвардии Смерти, и они верят, что, используя в войсковой организации это число, они находятся под покровительством демон лорда Нургла и тем самым создают кабалистическую силу. Вне зависимости от того приносит ли "Правило Семи" внимание и магическое благословение их божественного патрона воинам Гвардии Смерти, манера, в которой сражаются Чумные Десантники, все еще хранит отпечаток руки Примарха, который создал их, а затем привел к проклятию. Демон-Принц Мортарион остается мастером Гвардии Смерти, даже после их падения и дирижирует их действиями со своего чумного трона.
ВЕРОВАНИЯ
Верования Гвардейцев Смерти отражают верования самого Мортариона, которые зарождались одной вещью, а закончились своей полной противоположностью. Глубокая уверенность в том, что индивидуум должен быть свободен от любого принуждения и ужаса, превратилась в убеждение, что индивидуум не может самостоятельно решать то, что для него хорошо. Вера во внутреннюю силу, железную волю и непоколебимую решимость перед лицом трудностей привела к высокомерию, гордости и полному пренебрежению ко всем другим.
Когда Гниение Нургла (Nurgle's Rot) обрушилось на Гвардейцев, их гордость и высокомерие явились миру, и их презрение к слабости обратилось против них самих. Их капитуляция перед Нурглом оставила для них только один выход в жгучей самоненависти: чтобы заражать сильных, убивать слабых и подвергать разложению все, что встречается на твоем пути, пока это не разрушится. Их падение больше не будет казаться столь постыдным, если мор Нечистого Повелителя полностью изведет всех.
ГЕНОКОД
Космические Десантники Гвардии Смерти всегда были отражением внешности мрачного, темноглазого Примарха, которая, тем не менее, отражала и стойкость и твердость. Инфекция разложила их не только морально, но и физически. Чумные Десантники раздуты, их тела покрыты гниющими ранами, бубонами и язвами, из трещин в их доспехах стекает гниль и гной. Нургл редко сопровождает этот отталкивающий аспект еще и мутациями так свободно как другие силы Хаоса (такие капризные изменения являются по большей части во власти его антитезы - Тзинча), который любит гротескные мутации и изменения, но нередко кандидаты Гвардии Смерти награждаются щупальцами, фасеточными глазами насекомых или другими отталкивающими формами.
БОЕВОЙ КЛИЧ
Гвардейцы Смерти никогда не имели боевого клича. Как Чумные Десантники являются воплощением вирулентной эпидемии, опустошающей болезни, безмолвной смерти и неумолимости разложения. Они - мор и оспа, голод и упадок, инфекция и рак и все подобные вещи, которые наиболее ужасающи, когда они прибывают без единого слова или предупреждения.
Легион Гвардии Смерти, ужасающие Чумные Десантники Нургла, давно завоевали репутацию неумолимой и ужасной угрозы Империуму Человека. Но так было не всегда. Десять тысяч лет назад, Гвардия Смерти были одним из двадцати изначальных Легионов Космического Десанта, задачей которых являлась защита Человечества под предводительством Императора и внушающего страх Примарха, Мортариона.
читать дальшеПРОИСХОЖДЕНИЕ
Когда двадцать Примархов Императора были рассеяны по галактике, один из них, как повествует Стигийские Свитки (Stygian Scrolls), попал на мрачный и угрюмый мир, и упал прямо посреди поля сражения, на котором мертвые тела лежали на многие лиги во всех направлениях. Эта планета называлась Барбарус (Barbarus), постоянно покрытая удушающим туманом, и на горных вершинах которой правили варлорды, имеющие фантастические силы и ужасающие аппетиты, в то время как поселения людей располагались в низинах, где была не столь ядовитая атмосфера. Живые люди Барбаруса жили бесцветной жизнью крестьян, неустанно работая днем под солнцем, которое практически никогда не пробивалось полностью через туман, и, дрожа в страхе по ночам, ожидая того, что может прийти во тьме свыше.
Величайший из повелителей стоял в триумфе на поле боя, наслаждаясь своей победой, до тех пор, пока тишина не была разорвана детским криком. Легенды гласят, что лорд шел по морю человеческих тел день и ночь, в своем скрипящем боевом доспехе, привлеченный криком ребенка. В первый момент он хотел прервать жизнь младенца, но простой человек не мог выжить в ядовитых высотах Барбаруса, не говоря уже о ребенке, который не просто выжил, а который еще и кричал. Несколько долгих мгновений он смотрел на существо, которое выглядело как человек, но, несомненно, было чем-то большим; затем подобрал ребенка и унес его с места резни. Несмотря на все свои могучие темные силы, лорд не имел того, что обещало ему обладание этим ребенком - сына и наследника. Рожденному в смерти, на поле смерти, лорд дал сироте имя Мортарион: дитя смерти.
Лорд испытывал пределы возможностей своего воспитанника. Он точно определил, как высоко в ядовитом тумане может выжить дитя, и ниже этой линии воздвиг крепость из камня, и облицевал ее чёрным железом. Свою же крепость он перенес выше, на самую вершину Барбаруса, там, где туман и сам воздух был смертелен даже для сверхчеловека Примарха. Мортарион рос в окружении странного и мрачного мира, в цитадели из сырого серого камня и чугунных заборов, где сам воздух был смертью, а солнце не более чем тусклое пятно в небе. Это был мир, в котором многочисленные лорды вели вечную войну, возглавляя армии големов из сшитых вместе тел мертвецов, и чудовищных формоизменителей (shapeshifters), которые были более монстрами, чем людьми. Для того чтобы выжить Мортарион должен был учиться у своего повелителя, он жадно поглощал знания: от боевой доктрины до древних секретов, от создания различных приспособлений до стратегических хитростей. Он рос и взрослел, воспитываемый своим мрачным окружением. И, тем не менее, он оставался Примархом, ребенком Императора, стойким к ядовитому туману гор, несмотря на отсутствие солнца и должного пропитания. Мортарион имел острый как бритва разум, который рождал вопросы, на которые не желал отвечать его лорд.
Все более и более его вопросы кружились вокруг странных существ, которые жили в долинах ниже ядовитого тумана, и на которых лорды охотились ради тел для оживления или ради жертв для проклятий. Его мастер держал Мортариона как можно дальше от человеческих поселений, как только мог, но сам факт недоступности подкармливал его растущее любопытство. И наконец пришел день, когда Мортарион был более не в силах стерпеть. Мортарион сбежал из его темницы через подземелья. И последнее что он слышал, впускаясь вниз с гор, был голос повелителя, единственного отца, которого он знал, который кричал в миазматической тьме с высоких зубчатых стен крепости, отказываясь от Примарха из-за его предательства, и предупреждал, что возвращение Мортариона будет означать смерть.
Спуск с гор был для Мортариона облегчением - в первый раз его легкие наполнялись воздухом без яда. Он ощущал ароматы готовящейся пищи, свежескошенной травы, слышал голоса, не замутненные туманом, и впервые он слышал смех. Молодой Примарх понял, что оказался среди своего вида, и что "хрупкая добыча" ('fragile prey'), как называли людей лорды наверху, были его собственным народом. И вместе с этим понимание пришел гнев. Он твердо решил принести справедливость обитателям низин, которую столь долго отнимали у них темные силы обитающие наверху.
Принятие Мортариона среди людей низин не было простым. Несмотря на то, что он видел в них собратьев, для них он лишь слегка отличался от монстров наверху. Возвышающийся над ними всеми, бледный и мрачный, с пустыми, белесыми глазами, он был похож на все те страхи, которые сходили к селянам по ночам. Он видел, что внушает ужас почти всем. Они рассматривали его с подозрением и опасением. Это больно ударило молодого Примарха, но он принял это, используя его большую силу для работ на полях по сбору скудного урожая, уверенный в том, что возможность показать себя еще появится. И когда пришли сумерки, он был готов.
Из темноты пришли волочащиеся твари. Младший из лордов пришел в поселение, ведя своих рабов, которые с тихой, безжалостной силой собирали и уносили все что могли, для темных целей своего повелителя. Крестьяне сражались как могли, факелами и сельскохозяйственными инструментами, переделанными в самодельное оружие. Они знали бесплодность своих усилий, и знали, как все это закончится. И тогда среди них встал Мортарион с огромной двуручной косой, использовавшейся для сбора урожая. Он врезался в ряды врагов со всей рожденной гневом силой и многих уничтожил, заставив остальных бежать за пределы деревни. Лорд улыбался, смотря на то, как к нему приближается Мортарион, и отступил в ядовитые гущи тумана, куда, как он знал, мятежные люди не смогут за ним последовать. Он все ещё улыбался, когда Мортарион настиг его в ядовитых парах, и востребовал мести за "хрупкую добычу" внизу. С тех пор место Мортариона среди жителей низин никогда не подвергалось сомнению.
Когда Мортарион стал старше, он научил людей Барбаруса всему, что он знал о войне. Слово о его деяниях быстро распространялось, и многие приходили к нему учится. Медленно, но верно, деревни становились укрепленными цитаделями, а деревенские жители эффективными защитниками. В конце концов, Мортарион путешествовал по землям своего народа, обучая, тренируя, а при необходимости и защищая поселенцев. Но всегда окончательная победа ускользала из рук Мортариона: темные силы всегда могли отступить под неприступную защиту ядовитых туманов. Его люди могли вести только оборонительную войну, и это следовало изменить.
Мортарион выбрал самых сильных, живучих и стойких жителей Барбаруса, и сформировал из них небольшие подразделения, которые он учил сам, преподавая уроки не только защиты, но и нападения. Кузнецы, по его заказу, ковали не только оружие, но и специальные доспехи, которые он вместе с лучшими ремесленниками разработал, чтобы они помогали выжить в ядовитом тумане не только Мортариону, но и его последователям.
Монография Инквизитора Мендикофа, "Кольчуга Смерти" (Cataphract of Death), рассказывает о ныне всем известном результате всех этих приготовлений. Когда один из лордов в очередной раз спустился с гор, он был отброшен силами жителей деревни, и когда он начал отступать в ядовитые вершины Барбаруса, Мортарион и его свита воинов, оснащенная примитивными фильтрующими шлангами и дыхательными устройствами, последовали за ним. Впервые на памяти живых добыча принесла смерть в царство смерти, уничтожив лорда и вырезав всю его армию. Мортарион непрерывно работал над усовершенствованием аппаратов дыхания, и его армия, теперь известная как Гвардия Смерти, проводили кампании все выше и выше в горах, встречаясь со все более ядовитым мором. Постоянный контакт с высокими дозами токсинов придавал Гвардии Смерти все больший иммунитет к ядам Барбаруса, и в этом они стали походить на своего создателя и чемпиона.
Только самые высокие и ядовитые вершины были недоступны для Мортариона и его Гвардейцев, и после нескольких месяцев непрерывных войны в ядовитых глубинах, только один лорд остался в живых, тот которого Мортарион прекрасно знал. Концентрация ядов на вершине лорда была столь велика, что даже сам Мортарион подвергался смертельной опасности, и он вместе со своими Гвардейцами отступил. Но по своему возвращению, он обнаружил, что мир снова вышел из-под его контроля.
Вернувшись вместе со своими собратьями воинами, Мортарион обнаружил, что деревня полна жизнью, как никогда ранее. У всех на устах было прибытие чужака, обладающего великим могуществом, который обещал спасение. Настроение Примарха омрачилось. Всю свою жизнь он шел к этой победе, и теперь прибытие чужака, с неизвестными намереньями, который мог украсть у него его победу и его триумф, ему совершенно не нравилось.
Рассказчики повествуют о том, что Мортарион распахнул дверь в главный зал поселения. Он увидел, сидящим за банкетным столом, чужака, который был во всем противоположен ему. Там где он был бледен и мрачен, чужак был цветущим, его кожа имела бронзовый цвет, а его тело было примером совершенства. Люди приветствовали Мортариона с большим энтузиазмом. Несмотря на те изменения, которые претерпел Мортарион под действие ядов Барбаруса, то родство, которое было между ним и чужаком, было ясно видно всем. Он приветствовал чужака с плохо скрытой враждебностью, которая быстро переросла в откровенную ярость, когда он узнал о намереньях чужака. Старейшины говорили ему о том, что чужак предлагает место в расширяющемся звездном братстве человечества, и избавление от угрозы с вершин. Мортарион почувствовал, что момент его величайшего триумфа ускользает он него. Сжимая рукоятку своей двуручной боевой косы так, что побелели костяшки пальцев, он заявил что ему и его Гвардии Смерти не нужна помощь, чтобы закончить их поиски правосудия.
Говорится о том, что чужак спокойно бросил вызов утверждению молодого Примарха, указав на то, что он и его Гвардейцы уже один раз не смогли достичь вершины, и затем бросил перчатку. Если Мортарион сможет победить высшего лорда в одиночку, то чужак пообещал покинуть Барбарус и предоставить его своей судьбе. Если же он потерпит поражения, то Мортарион должен будет присоединиться к Империуму Человека и дать клятву вечной верности ему.
Несмотря на протесты Гвардии Смерти, Мортарион сказал, что он в одиночку уничтожит последнего повелителя, которого он ранее называл отцом. Если он и знал о том, что он не сможет выжить на самой вершине Барбаруса, то не показал и виду. Он неумолимо карабкался вверх, движимый желанием сойтись лицом к лицу со своим бывшим мастером, и призвать правосудие на голову лорда. Но несомненно, самой большой причиной такого упрямства было желание доказать чужаку свою правоту и показать свою силу.
Поединок, который должен быть случится, был беспощадно короток. Мортарион, задыхающийся от ядовитого газа, ибо его дыхательные механизмы начали гнить в ядовитой атмосфере, шатаясь пришел к вратам цитадели, и вызвал повелителя на бой. Последнее что он видел, перед тем как впасть в беспамятство, это была фигуру Повелителя Барбаруса, который шёл к нему, чтобы привести в исполнение обещание, данное Мортариону при его бегстве. И тогда чужак встал между ними, не страшась ядовитого тумана, и поверг повелителя одним ударом сияющего меча.
Мортарион сдержал свою клятву. Когда он пришел в себя, он опустился на одно колено и дал вечную клятву верности чужаку, за себя и свою Гвардию Смерти. Только тогда чужак явил свое истинное лицо Императора Человечества и истинного отца Мортариона и поведал о службе, которую он потребует от юного Примарха: командование четырнадцатым Легионом Адептус Астартес Космических Десантников.
Либрам Примарис (Libram Primaris), или Книга Примархов, повествует о том, как Мортарион и его личная Гвардия Смерти принесли свойственную им неустанность, безжалостность и стойкость в Легион, появившийся из его генокода и принявший название его личной свиты. Сила Легиона была познана всеми в Империуме сразу после того, как Мортарион занял свое место в его главе, но он никогда не мыслил свое места в Империуме за пределами поля боя. Мортарион был мрачным Примархом, который был зациклен на уничтожении всех угнетателей галактики. Дружелюбность других Примархов была чужда ему. Теневой Журнал Балерофона, Библиария Темных Ангелов, рассказывает о том, что только в двух собратьях Примархах нашел он родственные души: в Ночном Охотнике, устрашающем Примархе Повелителей Ночи, и в Горе, Вармастером Империума и правой руке Императора. Гор более всех других ценил Гвардию Смерти. Он часто располагал Гвардейцев в центре боевой линии Имперских войск, рассчитывая, и не без основания, на то, что силы врага разобьются о непоколебимую стену Гвардии, и их можно будет добить ударом с боков. Вместе с Лунными Волками Гора и Повелителями Ночи Ночного Охотника, Гвардейцы составляли беспощадно эффективную комбинацию.
В харизматическом Вармастере Мортарион нашел наставника, который, казалось, понимал его цели и методы. Столь близкими были отношения Мортариона, что сразу два Примарха, Робаут Жиллиман, Примарх Ультрадесанта, и Коракс, Примарх Гвардии Ворона, пришли к Императору со своим сомнениями в лояльности Мортариона Императору. Его история об обретении верности Императору через собственную неудачу была широко известна, и те, кто знал Мортариона догадывались, что это гложет его. Император ответил тогда, что не имеет причин сомневаться в своем сыне, и верность Гору фактически означает верность Императору. В этом смысле Император не мог ошибаться более...
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
На дикой планете Давин Вармастер Гор и его Легион, теперь именуемый Сыны Гора, попал под власть Хаоса. Прежде чем он покинул планету, он полностью отринул свою верность Императору, а также перетянул некоторых Примархов и Боевых Братьев половины Имперских Легионов к силам Хаоса. Транскрипты Совета Харона, который расследовал обстоятельства Ереси Гора, говорят о том, что в отличие от других Легионов, Гору не потребовалось подвергать Гвардию Смерти ритуальной одержимости, для того чтобы склонить их к предательству Императора. Гор пообещал им, что старый порядок падает, и на его месте воцарится новый, справедливый закон сильного. Мортарион обратился против Империума, так же как он обращался против лордов Барбаруса, и присоединился к мятежу, который мог привести к полному краху Империума Человека, известному как Ересь Гора. Он ещё не знал, какую цену ему придется заплатить за свое предательство.
Гор был прекрасным стратегом и знал, что сердцем Империума является Терра, и с самого начала восстания именно она была его конечной целью. В большой спешке он собрал большие силы и ринулся, желая атаковать и захватить сердце самой Терры, Императорский Дворец. Мортарион с самого начала был полон решимости находиться рядом с Гором в этой битве и вместе с войсками мятежного Вармастера он отправился, через варп прямо в пасть самому худшему своему кошмару.
Флот Гвардии Смерти оказался запертым в самом центре огромного варп-шторма, и навигаторы флота не могли ни вывести корабли за его пределы, ни даже вывести корабли обратно в реальное пространство. Флот беспомощно дрейфовал в Имматериуме, когда пришел Разрушитель (Destroyer).
Для Мортариона и его Гвардии Смерти не было кошмара хуже, чем чума, которая сделала их легендарную стойкость бесполезной. Это были воины, которых Человечество посылало завоевывать миры, на которых ни один обычный человек даже просто существовать не мог, не говоря уже о том, чтобы сражаться и побеждать. Мор, инфекции, токсины и заражение: не было такого окружения, которое Мортарион и его Гвардейцы не могли преодолеть, до того как чума не пришла на корабли их флота. Она поселилась в их телах, разлагая и надувая их однажды сверхчеловеческие тела, превращая их в ужасные, отвратительные гротески. Она делала их отвратительным и больными внутри, и каждый взгляд на самих себя только ухудшал положение и настроение. И, тем не менее, они не могли умереть, их стойкость стала их худшим врагом. И то, что переживал Легион, было лишь бледным подобием того, что перенес сам Мортарион. Для него это стало возвращением на Барбарус, без спасительного беспамятства, в которое можно было бы сбежать, или без Императора, который мог его спасти.
Что он чувствовал в эту ужасные часы, как он переживал потерю всего, за что он сражался до этого, и как он осознавал всю тяжесть проклятия, которое он возложил на свой Легион, только самому Мортариону известно. Не в силах более переносить эту муку, Мортарион воззвал к самому Имматериуму, предложив свой Легион и саму свою душу в обмен на избавление. И сущность Имматериума ответила на его призыв, наверное, ожидала его все это время. Из глубин варпа пришел ответ от Великого Бога Хаоса Нургла (Nurgle), Властелина Разложения и Отца Болезней, который принял Легион как своих верных слуг и Мортариона как первого среди них.
Флот Гвардии Смерти, который вышел из варпа в конце путешествия к Земле, мало напоминал тот флот, который вошел в него. Сияющие бело-серые доспехи Имперских чемпионов потрескались и частично разрушились, не в силах сдерживать полусгнившие тела Десантников Нургла, наполненные разложением и болезнями. Их оружие и военные машины теперь наполнились болезненным колдовством Хаоса, многочисленные демоны роились вокруг их танков и пушек, покрытых слизью и гноем. Само имя Легиона, Гвардия Смерти отошло на второй план, оно более не отражало того ужаса, который шествовал по планетам Империума. Для своих врагов, для своих союзником, и даже для самих себя Гвардейцы Смерти стали Чумным Десантниками (Plague Marines).
В конце концов, Гор пал и его силы потерпели поражения, рассеявшись поперек космоса и, в конечном счете, скрывшись в гнойной ране, известной как Глаз Ужаса. Мортарион и его Чумные Десантники также отступили, но они не бежали в беспорядке, как многие другие Легионы.
Даже в проклятии Гвардия Смерти сохранила свою стойкость, и отступила в Глаз Ужаса в полном боевом порядке. Силы Лояльных Легионов и подразделения Имперской Гвардии не раз и не два разбивались о них, в бессильных попытках уничтожить предателей.
Внутри Глаза Мортарион объявил одну из планет своей собственностью, и с тех пор она получила наименование Чумная Планета (Plague Planet). Её местоположение в ткани реального пространства идеально подходило для налетов на планеты Империума. Мортарион так изменил планету, и так защищал ее со своими Чумными Десантниками, что Нургл Нечистый произвёл Мортариона в демоны, и дал ему то, что Гор дать ему не смог, - свой собственный мир. Мортарион стал правителем мира ужаса, яда и отчаяния. Мортарион вернулся домой.
РОДНОЙ МИР
Барбарус был диким миром, который вращался вокруг тусклого желтого солнца, и его миазматическая атмосфера была наполнена ядовитыми веществами. Самые ядовитые газы поднимаются к самым облакам, превращая поверхность самой планеты в мир долгих ночей, и коротких блеклых дней, без звездного и солнечного света. Для человека атмосфера пригодна для дыхания только в низинах, около болот и в ущельях многочисленных горных пиков, которые охватывают весь мир. Существа, иммунные к ядам высшей атмосферы, строили огромные серые цитадели на самых высоких пиках гор. Когда на планету прибыли люди ужасающие природные условия их нового дома быстро низвели их до предфеодального уровня. Непостижимые силы высших существ, их способность выживать там, где люди не могут даже дышать, и, прежде всего их желание охотиться и экспериментировать над людьми, заставили поселенцев приписывать этим существам средневековый супернатурализм. Кем были эти темные повелители не известно и до сих пор.
После своего присоединения к демоничеству (daemonhood) сознательно или нет Мортарион воссоздал на Чумной Планете прообраз Барбаруса. Жители планеты ютятся в небольших деревеньках на поверхности планеты, обслуживая их повелителей Чемпионов Мортариона и других демонических избранников Нургла, проживающих в могущественных цитаделях свыше их. Смертельно больные существа, которые должны быть мертвыми, и которые, тем не менее, отвергают смерть, бродят по лесам и болотам планеты, и над всеми ними возвышается правитель планеты, Мортарион, восседающий на престоле на самом высоком пике планеты.
БОЕВАЯ ДОКТРИНА
Мортарион был прекрасно образован, но в тоже время имел весьма узкую специализацию. Вопросы культуры, истории и искусства были абсолютно чужды для него, но в делах касающихся смерти, он был, несомненно, одаренным человеком. Он верил в то, что победа достижима через чистую непреклонность и распространил эту этику среди своих Гвардейцев Смерти. Их оружие и доспехи редко имели какие-либо ремесленные улучшения, а также несли на себе мало декоративного орнамента, но, тем не менее, функционировали просто прекрасно. Гвардейцы Смерти не пытались превзойти противника в маневре или ввести его в заблуждение, они просто выбирали наилучшее место для решающей битвы, и сокрушали противника, после того как тот разбивался о боевые порядки Гвардии. Не было никаких условий боя, которые бы внушали Гвардейцам Смерти страх. То, что ремесленники Мортариона не могли компенсировать устройствами и приспособлениями, Гвардия Смерти преодолевала благодаря своей знаменитой стойкости.
Мортарион познавал искусство войны в гористой местности без поддержки машин. После того как он возглавил Легион Космического Десанта, от других Примархов он научился ценить достоинства и выгоду таких боевых машин, но, несмотря на это, он отдавал первенство пехоте, которая так и осталась отличительным знаком Гвардии Смерти.
Мортарион предпочитал использовать большие массы пехоты, хорошо вооруженной и подготовленной на индивидуальном уровне. Он требовал от своих солдат умения сражаться в любом типе атмосферы и практически не применял такие изощренные виды войск, как штурмовые взводы с прыжковыми ранцами и боевые мотоциклы. Фактически Гвардейцы Смерти никогда не имели посвященных штурмовых и тактических взводов; все его Космические Десантники, как требовал Мортарион, умели одинаково пользоваться болтером, болтпистолетом и оружием ближнего боя, сражаться практически любым оружием. Такая доктрина прекрасно подходила для использования Тактической Брони Дредноута, и Гвардейцы регулярно использовали Терминаторов перед Ересью. Гвардия Смерти особенно хорошо зарекомендовала себя в таких рискованных миссиях как зачистка космических скитальцев (spacehulk), и Чумные Десантники закрепили этот успех, используя скитальцев для распространения болезней, чумы и культа Нургла по всему Империуму. Боевая доктрина, которую они прекрасно использовали еще при жизни, теперь прекрасно подходит Чумным Десантникам Нургла.
ОРГАНИЗАЦИЯ
Изначально Мортарион являлся пехотинцем, и с самого своего основания доктрина Гвардии Смерти строилась на пехоте, и на необходимости вооружить и оснастить каждого пехотинца как можно лучше. Повиновение распространялось через каждый разряд: сержанты подчинялись капитанам, а те в свою очередь самому Мортариону. Если о каком-либо Легионе можно сказать, что он был единым целым, то это Гвардия Смерти. В результате Гвардейцы Смерти всегда имели небольшое количество Рот. За всю свою историю они никогда не имели более семи Рот одновременно. Но при этом каждая Рота была больше чем у всех остальных Легионов, наполненная отрядами пехоты, и имеющая свои собственные взводы Терминаторов.
С тех пор как Мортарион попал под влияние демонов, его командная рука ослабла, и со временем Легион разделился на несколько отдельных подразделений. Чаще всего воины Гвардии Смерти сражаются в пешем порядке или в лучшем случае сопровождаются безумными чумными Дредноутами. Небольшое количество танков и других транспортных средств Легиона все еще функционируют, хотя их ремонт и обслуживание не считаются важными для Чумных Десантников, которые посвятил себя Воплощению Гниения и Разложения. Но некоторые такие машины продолжают служить на поле боя, населенны демоническими сущностями или ордами Нурглингов (Nurgling), роями мелких тварей Нечистого Повелителя. Армии Чумных Десантников нередко были замечены организованные в семь взводов по семь десантников в каждом. Это является не только далеким отголоском организации древнего Легиона в далеком прошлом, но также семь считается священными числом сил повелителя Гвардии Смерти, и они верят, что, используя в войсковой организации это число, они находятся под покровительством демон лорда Нургла и тем самым создают кабалистическую силу. Вне зависимости от того приносит ли "Правило Семи" внимание и магическое благословение их божественного патрона воинам Гвардии Смерти, манера, в которой сражаются Чумные Десантники, все еще хранит отпечаток руки Примарха, который создал их, а затем привел к проклятию. Демон-Принц Мортарион остается мастером Гвардии Смерти, даже после их падения и дирижирует их действиями со своего чумного трона.
ВЕРОВАНИЯ
Верования Гвардейцев Смерти отражают верования самого Мортариона, которые зарождались одной вещью, а закончились своей полной противоположностью. Глубокая уверенность в том, что индивидуум должен быть свободен от любого принуждения и ужаса, превратилась в убеждение, что индивидуум не может самостоятельно решать то, что для него хорошо. Вера во внутреннюю силу, железную волю и непоколебимую решимость перед лицом трудностей привела к высокомерию, гордости и полному пренебрежению ко всем другим.
Когда Гниение Нургла (Nurgle's Rot) обрушилось на Гвардейцев, их гордость и высокомерие явились миру, и их презрение к слабости обратилось против них самих. Их капитуляция перед Нурглом оставила для них только один выход в жгучей самоненависти: чтобы заражать сильных, убивать слабых и подвергать разложению все, что встречается на твоем пути, пока это не разрушится. Их падение больше не будет казаться столь постыдным, если мор Нечистого Повелителя полностью изведет всех.
ГЕНОКОД
Космические Десантники Гвардии Смерти всегда были отражением внешности мрачного, темноглазого Примарха, которая, тем не менее, отражала и стойкость и твердость. Инфекция разложила их не только морально, но и физически. Чумные Десантники раздуты, их тела покрыты гниющими ранами, бубонами и язвами, из трещин в их доспехах стекает гниль и гной. Нургл редко сопровождает этот отталкивающий аспект еще и мутациями так свободно как другие силы Хаоса (такие капризные изменения являются по большей части во власти его антитезы - Тзинча), который любит гротескные мутации и изменения, но нередко кандидаты Гвардии Смерти награждаются щупальцами, фасеточными глазами насекомых или другими отталкивающими формами.
БОЕВОЙ КЛИЧ
Гвардейцы Смерти никогда не имели боевого клича. Как Чумные Десантники являются воплощением вирулентной эпидемии, опустошающей болезни, безмолвной смерти и неумолимости разложения. Они - мор и оспа, голод и упадок, инфекция и рак и все подобные вещи, которые наиболее ужасающи, когда они прибывают без единого слова или предупреждения.
@темы: Хаос
-
-
25.02.2007 в 19:44